Гутцайт сергей эдидович. Гутцайт, сергей эдидович Гутцайт подворье

С портрета над гигантским камином хитро улыбается мужчина в самом расцвете сил в мундире с красными лацканами и золотыми эполетами. Наверно, это лейб-гвардии Преображенский полк, скорее всего, начало XIX века.

Все сказанное относится исключительно к мундиру, потому что мужчина в самом расцвете сидит напротив и отнюдь не в мундире. На улице ветрено, мы пьем травяной чай с медом, вокруг метровые стены, башни с часами, разводной мост на цепях - все то, что принято называть замком или крепостью.

К фасаду здания прикреплен двуглавый орел с мальтийским крестом, на флагштоке - флаг морских крепостей, а рядом с полосатыми воротами начертано "Валъ сей остатокъ укрьплениiя сдъланнаго шведскимъ генераломъ Кронiортомь вь 1702 году, когда онъ будучи разбитъ окольничимъ Апраксинымъ, ретировался черезъ сей постъ къ Дудоровой горъ". Эту крепость построил Павел I в 1797-м, а уничтожили то ли немецкие, то ли русские бомбы в 1944-м.

Теперь я пытаюсь понять, зачем Сергей Гутцайт спустя 70 лет восстановил Бастион императора Павла, он же БИП.

Гутцайт, что называется, предприниматель с именем, но по большому счету о нем известны две вещи: у него есть ресторан "Подворье" , и этот ресторан любит Путин . Кто-то еще слышал про Мандроги - удивительную туристическую слободу в 300 км от Петербурга.

Но, кроме этого, Гутцайт скоро уже два десятка лет занимается реставрацией Павловска. "История такова. В начале 1990-х мне позвонил директор Павловского заповедника Юра Мудров и говорит: гибнет памятник окончательно, возьми под крыло, иначе крышка. Это был музыкальный салон, на французский манер - "Салон дю мюзик", в простонародье - "соленый мужик", потому что челядь не могла выговорить французское название. Камерон построил его вблизи первой императорской железной дороги для привлечения публики к железнодорожным путешествиям. Известно, что Николай I вложил деньги в железную дорогу, а она публику вначале отпугивала, и приходилось придумывать разные ухищрения. Но в начале 1990-х решетку вокруг павильона сломали, окна-двери выломали и прямо на полу жгли костры. У нас же рядом с Павловским парком был дом. Как-то гуляли там с собакой, жена ужаснулась: "Вандализм!" А Мудров позвонил на следующий день".

Предприниматель протянул в павильон кабель, устроил сторожку, поставил батарею и нанял охрану. Так продолжалось несколько лет. "Потом я начал говорить турфирмам: вы проинвестируете, я отреставрирую. В общем, никого не уговорил, кроме себя самого. Потихонечку, без лицензии начали делать. Когда наполовину закончили, появился инспектор КГИОП : "Как так? Кто дал разрешение?" Я сказал, что снимаю охрану и рабочих. "Нет, продолжайте! - ответили мне. - Мы будем давать вам советы".

С тех пор Гутцайт платит аренду, а по выходным в павильоне проходят бесплатные концерты: здесь стоит рояль, купленный бизнесменом у отца Ирины Понаровской.

Так же случайно появилась и школа Горчакова: "Тогда еще был Греф, он предложил мне отреставрировать дачу Брюллова: "Перекрытия рушатся, потолки падают, выручай! Быстро оформим тебе аренду". Я сначала отказался, а потом согласился. Понял, что если не возьму этот памятник, то, когда понадобится помещение для школы, его мне просто не дадут".

Распускать команду реставраторов предпринимателю было жалко, и с тех пор он обустраивает 40 га в окрестностях Павловского парка и очень доволен, что после революции здесь не появилось ни одного неисторического здания. "К счастью, кризис приостановил строительную активность в Павловске, эту вакханалию! Правда, все равно как следует поднагадили. Пирамида - гигантская глупость, но люди жадные и глупые. А здесь меня поразило, что такая большая территория - и не испорчена". В одном из отреставрированных домов - доме Ротаста, коменданта Павловска, - он теперь живет сам.

В конце концов Гутцайт решил: "Ладно, возьмусь за крепость". Сергей утверждает, что поначалу вовсе не собирался делать здесь отель и даже не подсчитывал, во сколько обошелся проект: слишком сильно за время реставрации изменилась стоимость денег.

Впрочем, когда-то он говорил, что сделает БИП если не за миллион долларов, то за полтора, но в это верится слабо. Гутцайту вообще можно верить или не верить, когда он рассказывает: "Я, конечно, не против, если деньги вернутся, но это не первоочередная задача", - но в данном случае это даже не важно. Главное - что много десятков лет на этом месте были обгорелые стены, а теперь стоит замок.

Творческий бизнес-путь Гутцайта знал много поворотов. Выпускник Одесского института инженеров морского флота (этот же вуз закончил Михаил Жванецкий) приехал в Ленинград во время расцвета застоя - не нынешнего, а 1970-х годов - и стал искать бизнес-идею. Сначала Сергей решил специализироваться на выращивании укропа и петрушки, потом переключился на мясо, занялся откормом свиней, а затем все-таки вернулся к зеленому бизнесу - луку. В 1980 годах его артель шила из фланелевых пеленок блейзеры.

Сам Гутцайт считает, что никаких метаний не было: "Абсолютно прямой путь. Так все начинают, кто в детстве хотел зарабатывать. Посмотрите как Фридман начинал, как Прохоров - один к одному. А Герман Хан коврами торговал и помогал нам торговать кофточками, пошитыми из пеленок".

Но Сергей все равно опять переключается на съедобную тему: "У меня был знакомый, который привел руководителя турфирмы. Тот возил в Ленинград иностранцев, это были первые-первые иностранные группы, их очень интересовала Россия. Их привозили ко мне на домашние обеды. Сам готовил, сам подавал - наемных работников не было. У меня в то время был дом на Славянке, большой, красивый. Там бывали Собчак, Путин и многие известные люди. И в этом доме я давал для иностранцев домашние обеды. Это оказалось настолько популярно, что однажды ко мне захотели привезти 60 человек. Я ответил: максимум могу 35. И тут товарищ предложил: "Ладно, 35 к тебе на ужин, остальные пойдут в Мариинский театр, на следующий день поменяемся. Я понял, что конкурирую с Мариинским театром, и начал строить "Подворье".

Именно "Подворье" до сих пор один из главных источников доходов Гутцайта, его дойная корова. Проблем хватает: в прошлом году заведение сожгли (восстановление длилось 8 месяцев), многочисленные реставрационные и благотворительные проекты требуют много денег: только на школу им. Горчакова уходит $1,3 млн - по $30 тыс. на одного ученика.

Для развития школы он создал специальный фонд и ради его наполнения готов расстаться с частью активов: "Мандроги - это дочка на выданье, а школа - дите, которое неизвестно, встанет ли на ноги. Проект на начальной стадии и будет еще лет пятьдесят на этой стадии, и, когда я помру, он будет на этой стадии. Когда-то я хотел продать Мандроги, но единственный, кто хотел их купить, был Чичваркин . Но когда дочка становится старше, ты все время снижаешь требования, чтоб не засиделась.

Теперь я не хочу продавать Мандроги. Есть такие объявления: отдам щенка в хорошие руки. Я бы подарил Мандроги, но не абы кому. Подарил бы тому, кто сделает небольшой взнос в школу. Вот моя последняя идея".

Мы ходим по пустому замку вместе с Сергеем и управляющим БИПом Александром Статьиным. В небольшом круглом зале с головокружительно высоким потолком Сергей, не кривя душой, признается: "Мы считаем, что если спальня Павла в замке вообще была, то именно здесь. Смотрите: большие окна, хороший вид, балкон - балконов в замке всего два, и один из них маленький, явно не императорский. К тому же Павел прятался, а здесь была потайная лестница, которая шла и вверх, на шестой этаж, и до подвала вниз. Гатчинский дворец, кстати, строил тот же архитектор (Винченцо Бренна, один из архитекторов Большого Гатчинского дворца. - Ред.). Видели в Гатчине подземный ход? Здесь он тоже был, говорят,­ что выходил в колодец, но мы не нашли".

И маленькая дверца, и витая лестница действительно на месте, только до подвала она теперь не доходит. "Говорят, под апартаментами Павла всегда были комнаты для его фавориток, - добавляет интриги Александр Статьин. - А про подземный ход доподлинно известно, что он пролегал между замком и Павловским дворцом. По-видимому, его засыпало во время бомбежек".

Камин, на фронтоне которого нарисован идиллический пейзаж, метровые в буквальном смысле дрова ("они даже как-то мелковаты. Я сам пользуюсь камином и знаю, что дрова должны быть большие. Закатишь три-четыре бревна - и 3 часа не надо суетиться"), медная ванна, кресла с со спинками, напоминающими капсулу космического аппарата, - БИП не напоминает ни музей, ни отель, это действительно замок, притом вполне жилой.

Впрочем, замок еще не принял окончательной формы. "Привезем орган, это будет событие мирового значения. Ведем переговоры с австрийской фирмой, нам его не очень дорого делают. По воскресеньям будем устраивать органные концерты".

При ответе почти на любой вопрос Сергей Гутцайт сворачивает к любимой теме.

Как вам результат реставрации?

Тут чуть-чуть недоделано. Это как женщина: выглядит красиво, но дайте ей полчаса на косметику - и вы ее не узнаете.

Не вы ищете проекты, а проекты ищут вас?

Не совсем так. Просто из всех проектов, которые либо я нашел, либо они меня нашли, реализуются единицы. Встречаешь сотни девушек, а женишься на одной или на двух.

Чем вам на самом деле нравится заниматься?

Все еще тем, чем и должен заниматься мужчина. Интересны новые проекты, как и новая женщина. Старые проекты, как и женщины, меньше волнуют.

Сейчас наша команда реставраторов работает в Пушкине. Это водонапорная башня, таких было в Царском Селе построено четыре для первого водопровода. Башня, а внизу залы для паровых машин. Взяли в аренду на 49 лет на очень неблагоприятных условиях.

Почему же тогда взяли?

Так руины. Все как обычно: идешь, смотришь - памятник гибнет, сердце кровью обливается.

Конечно, когда я смотрю на разрушающиеся памятники, то прикидываю, какие из них я могу спасти. Прикидываю по своим ресурсам. И так, мне кажется, я слишком замахнулся. У нас же амбиции не соответствуют возможностям.

А Путин помогает? Есть ведь такое магическое словосочетание - "друг Путина"…

А кому такой слух мешает? Мы познакомились еще до президентства. И я иcпользовал эту репутацию в хвост и в гриву. Но я всегда говорю: никакой я ему не друг. У него вообще нет друзей, а таких, как я, много.

25/12/2015

Петербургский ресторатор Сергей ГУТЦАЙТ любит ставить эксперименты. В туристической деревне Мандроги поначалу строил коммунизм. Частную школу имени Горчакова организовывал так, чтобы была она похожа на Царскосельский лицей, но бесплатный. Сейчас в Крыму занимается виноградниками и лавандовыми полями – говорит, из чистого альтруизма.

И тем не менее любовь к экспериментам у Гутцайта удивительным образом сочетается с рентабельностью бизнеса. Как это у него выходит? - выяснял «Город 812».

- Зачем вам собственная школа нужна? В этом прагматический смысл есть?
- Большинство людей участвуют в жизни города, страны или, если хотите, мира на нулевом уровне. А мне не хочется быть нулевым гражданином. Кто-то сказал мне: «Самое эффективное вложение денег - в образование». Мне показалось, что это аксиома.

- Но у вас ведь были изначальные представления о том, какой эта школа должна быть?
- Изначально у меня вообще не было никаких мыслей. Просто я понимал, что правильно тратить свои силы на образование. Не на здравоохранение, не на экологию, а на образование и культуру. Потом следующий этап: какой должна быть школа? Первая моя мысль - что это должна быть школа для детей без родителей. Я поговорил с людьми из этой сферы, они сказали: «Ничего не получится. Если ты хочешь, чтобы там воспитывались не обыватели, чтобы появился шанс на результат, то дети-сироты не подойдут. Их нужно адаптировать, а ты хочешь другого». Поэтому еще до открытия школы я понимал, что надо работать над тем, чтобы качество семьи-партнера через пятьдесят лет достигло уровня лучших английских школ, где желающих учиться много, а реальные шансы только у тех, чьи отцы и деды окончили эту школу.

Раньше обучение в вашей школе было бесплатным. А теперь вы берете за учебу деньги. То есть концепция поменялась - стала школа для обеспеченных мальчиков?
- Первые десять лет в школе вообще не было оплаты. И это была принципиальная позиция, а потом я понял, что это иллюзия, потому что дети плохо учились. Я говорил учителям: «Вы виноваты - вы не заинтересовали ребенка». А потом понял: все, что достается бесплатно, не ценится.

Но это и сейчас не коммерческий проект, оплаты как таковой в школе нет. Есть себестоимость. Есть семьи, которые готовы гасить себестоимость, есть которые не готовы. Тем семьям, которые не могут погасить себестоимость, мы говорим: «Хорошо, мы прокредитуем вас. Вы будете платить не полностью, а частично, но это должна быть значительная часть от общей суммы. И вы берете на себя обязательство, что недоплаченные деньги вы потом выплатите».

- А сколько денег надо платить?
- Это зависит от количества учеников. В прошлом году было 70 тысяч рублей в месяц, в этом - 84 тысячи. То есть примерно один миллион в год.

- Для всех одинаковая оплата или зависит от доходов семьи?
- Сначала мы попытались создать модель, в которой оплата зависела бы от доходов семьи. Но потом я, к сожалению, понял, что принимаю желаемое за действительное. Опять я думаю о людях лучше, чем они есть на самом деле.

- Миллион рублей в год - это же дорого! Получается, в школе у вас имущественный ценз.
- Нет никакого ценза. Миллион - это не дорого и не дешево, это ровно столько, сколько это стоит. Если семья хочет дать ребенку хорошее образование, но денег на это нет и на вторую работу ради этого идти не хочется, значит, семья не очень ценит либо своего ребенка, либо его образование. Понимаете, отдав ребенка в нашу школу, родители перестают тратиться на него. Оплата ведь не только за учебу, но и за пансион и питание.

Есть всеобщее убеждение, что у Гутцайта благотворительный проект: в школу набирают талантливых детей и учат их. А сейчас получается другая история.
- Абсолютно другая. Никто толком не понимает, что это за школа.
- Разве это не реинкарнация лицея?
- Да, такой тезис мы употребляем: современная версия Царскосельского лицея. В чем, собственно, она заключается? В школе учатся только мальчики, набор проходит не каждый год, и дается широкое образование.

Одна преподавательница как-то высказала очень интересную мысль. Есть четыре степени ответственности. Самая низкая - это, условно говоря, бомж, которому налей что-нибудь, скажи: «Это алкоголь» - он выпьет. Вторая степень - это обыватель. Он еще подумает, пить или не пить, не станет гадить в своем подъезде, но нагадит в чужом. Ему все равно, что будет в другом городе или на соседней улице, - такой вот узкий кругозор небезразличия. Еще более высокий уровень - гражданин, который думает не только о своем подъезде или городе, но и о соседнем городе и вообще о стране. Но самый высокий уровень - это аристос, аристократ, которому не все равно, что происходит не только в его стране, но и в Африке, где дети гибнут.

Я хотел бы, чтобы выпускники нашей школы уж точно не были бомжами, но и чтобы было как можно меньше людей с обывательским мироощущением. Хотелось бы, чтобы человек, который семь лет провел в нашей школе, мыслил хотя бы как гражданин.

- Конфликты у вас есть с учителями?
- Постоянно. Все то время, что существует школа, это один постоянный перманентный конфликт. Но конфликт дает результат. Слово «конфликт» вообще очень хорошее. Смотря что вы вкладываете в это слово. Например, у нас конфликт со всем миром или с большинством стран мира - это одна ситуация. Он деструктивный. А конфликт, который в нашей школе, я считаю, наоборот, совершенно нормальный.

- А из-за чего конфликтуете?
- Например, я считаю, что каждый учитель в школе имени Горчакова должен посещать уроки других учителей. Мне говорят: «Да не нужно это, зачем?»

- Зачем это нужно?
- Это обмен опытом, наблюдение за тем, как кто-то делает свою работу лучше, чем ты. Или, наоборот, хуже, и ты видишь, как кто-то делает ошибки, а потом ему на это намекаешь и помогаешь.

- Девочек не берете потому, что у Пушкина в лицее их не было?
- Во-первых, да. Во-вторых, школа очень маленькая, совместное проживание довольно проблематично. Частная школа с совместным обучением - это не то, во что я хочу вкладывать деньги. А какие там плюсы? То, что мальчики научатся общаться с девочками? Наши тоже умеют, у нас есть обязательные уроки танцев, куда приглашаются девочки. Что еще дает совместное обучение? Девочки научатся ругаться матом и курить - зачем мне это нужно? Потом, они же по-разному развиваются. Раздельное обучение более эффективно.

- А родители или ученики чем-то бывают недовольны?
- Полгода назад у нас из старшего класса ушли шесть человек. Основная причина - они хотят свободы, которую школа им не дает. Слишком жесткие правила. Надо вставать каждое утро на зарядку, а они считают, что не надо. Нельзя опаздывать на уроки, а они считают, что можно.
- Пишут, что у вас на школу уходит примерно один миллион долларов в год.
- Если в долларах, то сейчас меньше, примерно полмиллиона. Бюджет школы - 32 миллиона рублей. Теперь школа стала частично платной, поэтому процентов 25-30 погашают родители. Может быть, с этого года, когда мы набрали новый класс, уже 50% будут оплачивать родители. Лично моей компании школа миллионов в 15-20 обходится.

- И все это на доходы от ресторанов? А считается, что ресторанный бизнес малоприбыльный.
- У меня десять ресторанов. Деревня Мандроги. Да, я трачу на школу существенную часть своих доходов. Когда мне не хватает денег, я беру их в долг - дешевые кредиты у своих друзей.

Ваши рестораны хвалят. Как вам удается сохранять их качество? Обычно ресторан год-два держится - а потом наступает упадок.
- Я создаю такие рестораны, где была бы хорошая атмосфера среди людей, которые в нем работают. Чтобы получалась команда. Я же открываю новые рестораны не для того, чтобы больше заработать, а я для того, чтобы дать рост людям, которые у меня работают. Это и есть первоочередная задача.

Сейчас в Ялте у меня откроется новый ресторан. Он будет на продуктовом рынке, и туда, может быть, будет ходить один человек из тысячи. Основная концепция нового места такая: в этом ресторане вы сможете попробовать те блюда, которых вы больше нигде не поедите. Ведь что делает обычный ресторатор? Он в первую очередь включает в меню те блюда, которые берет каждый второй, чтобы зарабатывать деньги. Я же делаю все наоборот: если есть один из тысячи, который хочет съесть что-то такое, чего нигде больше нет, то мне интересно сделать именно такое блюдо.

- Но доход ресторана обеспечивает поток клиентов, разве нет?
- Я не думаю о доходе. Я могу позволить себе сделать не тот ресторан, который приносит прибыль. Более того, я уверен, что первый год, а то и больше, ресторан будет убыточным, но я считаю, что в свои 64 года могу сделать себе такой подарок: сделать не то, что приносит деньги, а то, что приносит удовольствие.

К тому же я ведь не только ресторанами занимаюсь. Сейчас, например, я возрождаю заброшенные лавандовые поля в Крыму, которые точно не принесут мне никакой прибыли, и даже более того, я на 99% уверен в том, что у меня их отберут, потому что всегда найдутся люди, у которых найдутся ресурсы, силы и возможности перепахать эти поля и посеять там то, что приносит прибыль.

Там ведь место очень красивое: озеро, рядом море. Можно картины писать, фотографироваться. Но в основном все, конечно, говорят: «О, домик бы здесь! А лучше десять - и продать или сдавать». Все как у Чехова в «Вишневом саде».

- А вам зачем лаванда в Крыму нужна? Для лавандового масла или для красоты?
- Для красоты, конечно. Я могу дать вторую жизнь заброшенным лавандовым полям - их двадцать лет уже никто не обрабатывает. А еще виноградники…

- У вас же Крыму недвижимость есть?
- Двадцать лет назад я купил в Крыму дачу. Между мной и морем были заброшенные виноградники. Вы представляете себе, как ужасно выглядят заброшенные виноградники? Заросшие камышом, с упавшей шпалерой! Во-первых, это зрелище не слишком привлекательное - «Сталкера» можно снимать. Во-вторых, я понял, что это все скоро, извиняюсь, похерят, и там начнутся стройки. И тогда у меня вида на море не будет. Что делать? Я начал постепенно возрождать эти виноградники. Сначала один кусок, потом другой.

- Купили виноградники?
- Нет. Я пришел к директору совхоза. Он говорит: «Я могу только сдать в аренду на один год и только своему сотруднику». «Хорошо», - сказал я, устроил своего управляющего к ним на работу, директор подписал с ним договор на один год. Так я получил какую-то юрисдикцию - договор аренды на один год. Это был первый шаг.

Потом я занялся той частью виноградника, которая была совсем плохой: снял плантаж, проложил дренаж, нанял виноградаря, посадил лозу, протянул шпалеру - через пять лет получил урожай. Но виноградник-то не мой, поэтому урожай - совхозу. Там ко мне отношение уже другое. Мне говорят: «Давайте еще вот этот, совсем больной участок восстановим?» Я говорю: «Давайте». Посадил отличный виноград, уже знал, какой сорт нужен. Потом говорю: «Давайте я вот эту часть сделаю, она уже совсем заброшена, там уже вот-вот дома строить начнут». Они говорят: «Нет, не надо, мы уже сейчас эту территорию списываем, продаем». Но я подсуетился, уговорил, чтобы ничего там не строили.

- А сейчас виноградники все в том же не очень устойчивом юридическом состоянии?
- Абсолютно.

- И вы не хотите их как-то на себя оформить?
- Не хочу и не могу. Я беру себе 10% урожая и делаю вино и шампанское уже в течение двадцати лет. Только в совхоз звоню: «Не пропустите урожай». В этом году сам нанял людей, чтобы его собрать и отвезти, - насколько у них там все плохо.

- А если очередное руководство этого совхоза захочет продать все-таки эту землю под застройку?
- Уже не захочет. Понимаете, продать хороший, действующий виноградник даже на Украине при том бандите, что у них был, сложнее, чем заброшенный. Есть журналистское сообщество, есть еще какие-то силы, которые не допустят этого. Хотя при Януковиче было очень сложно удержать, приходилось не только урожай отдавать, но и приплачивать, чтобы не списали. А теперь есть программа по сохранению виноградников, и я совершенно спокойно себя чувствую.

- Лавандовые поля и виноградники обходятся дороже школы?
- По сравнению со школой это недорого. Но я и не могу купить эту землю. Вернее, могу, мне говорят: «Пожалуйста, купи». Но таких денег у меня нет даже близко.

В 2006 году ходили разговоры, что вы продаете деревню Мандроги владельцу «Евросети» Евгению Чичваркину. Почему не продали?
- Во-первых, он торговался. Не давал нормальную цену. Во-вторых, ему не до того было. Он хотел-хотел, но не был готов.

- А зачем вы расставались с этой деревней?
- Я с ней не расставался, она и сейчас моя. Я полупродал-полуподарил только 10-процентную долю генеральному директору, он стал моим партнером.

- То есть вам Мандроги в какой-то момент стали неинтересны?
- Почему неинтересны? Интересны. Я горжусь этой деревней. Участвую в принятии стратегических решений, но тактически я ими уже почти не управляю - я редко там бываю.

- Вообще из бизнеса что-нибудь продавали?
- Нет. Только маленькие доли, когда было совсем плохо. Были два или три случая, когда я выкупал проданную долю, если покупатель говорил мне, что она ему не нужна больше.

А сейчас моя стратегия в том, чтобы иметь как можно больше работающих партнеров. Я продаю маленькие доли бизнеса своим сотрудникам. Часто приходится их уговаривать и агитировать, потому что многие не хотят. Три года назад у меня были один-два партнера. Теперь у меня их уже десятка полтора. Партнерами могут быть и управляющие, и низовой персонал. Они получают дивиденды в конце года.

- Вы хотите, чтобы весь персонал стал совладельцем вашего бизнеса?
- Нет, всех - это я сойду с ума. Понимаете, один человек - мало, а все - много. Сколько надо - не знаю.

- А если люди уйдут из вашей компании, то они перестанут быть совладельцами?
- Нет, юридически он может перестать работать и получать дивиденды, но мне кажется, что если сотрудник стал моим партнером, то он и не станет уходить - во многом именно для того, чтобы человек не переставал работать у меня, я и предлагаю ему купить долю в бизнесе. С моей точки зрения, это самый корректный и честный путь привязать человека к компании. И если человек является партнером, но уходит с работы, значит, то, чего я хотел, у меня не получилось. Это игра такая, она мне по-своему важна.

- Вот в Мандрогах вы пытались коммунизм построить, чтобы все там было бесплатно.
- На определенном этапе мы ввели там даже свой «сухой закон». Но в какой-то момент мы поняли, что его надо отменять, иначе люди начнут нарушать его. А зачем смотреть на то, как люди нарушают закон, и делать вид, что ты этого не замечаешь?

А когда мы только начинали строить Мандроги, мы действительно говорили, что да, здесь все бесплатно - питание, проживание. Но потом поняли, что нужно вводить плату. Почему? Например, один человек занял большую квартиру, а семья из трех-четырех человек ютится в маленькой комнате. Как у этого забрать и этим отдать? Мы ввели плату и наполовину решили этот вопрос.

- То есть вам теперь идея бесплатности не кажется интересной?
- Дело не в идеях. Это было правильным, но экстравагантным решением. Хороший бизнесмен умеет принимать решения, которые всем поначалу кажутся идиотскими. В Мандрогах было много экстравагантных решений. Люди, например, сами себе зарплату назначали.

- То есть вы любитель экспериментов со стимулированием людей разными способами?
- Только отчасти. Я же не обучен тому, что одну задачу надо решать так, а другую - иначе. Обученные люди зачастую мыслят шаблонно.

- Вы сами себя кем считаете: ресторатором, бизнесменом, меценатом?
- Конечно, я ресторатор, хотя иногда мне стыдно, что я потратил свою жизнь на эту сферу, потому что сегодня ресторанный бизнес бурлит глянцем, модой. Модная еда - это уже полный бред. Люди, которых называют ресторанным сообществом, говорят, какая еда в тренде, какая нет, то есть из идиотов делают полных идиотов, а потом увлекаются этим идиотизмом и сами становятся идиотами.

- А вы какую еду делаете?
- Разнообразную. Я бы сказал, настоящую. Честную.

- Честная еда - это когда из свежих продуктов?
- Нет. Есть такая версия. Даже профессионалы некоторые утверждают, что хороший повар - это повар, который, получив качественные продукты, приготовит блюдо, не испортив их.

- Разве не так?
- Бред сивой кобылы! Я могу пойти на рынок и из всего того, что обычно выбрасывается, приготовить вам такой обед, вкуснее которого вы ничего в жизни не ели.

- Правильно мы понимаем - доходность ваших ресторанов зависит от туристов?
- Убери туристов - и я банкрот. Уникальность моего бизнеса в том, что я работаю в двух направлениях. В Петербурге есть предприятия, которые кормят только туристов. И есть много ресторанов, которые специализируются на местных гостях. А у меня как-то так с первого ресторана - «Подворья» - получилось, что мы и большие потоки туристов кормим, и нетуристов тоже.

- Ваше «Подворье» не так давно сожгли. Выяснилось, кто это сделал?
- Я так полагаю, что ресторан подпалили конкуренты. Либо дорогу мы кому-то перешли. Либо была надежда, что в связи с тем, что «Подворье» сгорит, поток туристов можно будет перехватить. Но ни то ни другое не сработало.

- И никого не нашли?
- Наши правоохранительные органы вообще не работают - они обслуживают только себя и очень высокую власть. А народ они не обслуживают, просто закрывают дело, и всё.

- Когда вы беретесь за реставрацию памятника, вы сразу понимаете, как его потом использовать будете?
- Не всегда. Например, Певческую башню я брал специально под рестораны. Перед реставрацией замка Бип я вообще не знал, что там будет. Мне сказали, что надо что-то указать. Ну, я указал, что будет галерея. И только в конце реставрации понял, что там будет отель. У меня не было цели делать там бизнес. Целью была реставрация памятника.
Сейчас если мне предложат на человеческих, а не кабальных условиях Царскосельский вокзал, я вложу туда в реставрацию большие деньги, которые я вообще никогда не верну.

- Ваш отель в замке Бип** очень дорогой. Это потому, что спрос на него такой большой?
- Я не хочу, чтобы он был забит гостями. Сейчас процент заполняемости этого отеля близок к нулю. Я могу снизить цены или войти в какую-нибудь гостиничную сеть и получать от Бипа больше прибыли. По ценовой категории я могу сделать Бип более доступным, но тогда весь флер уйдет. Это будет приносить больше денег, но мне это будет неинтересно, потому что передо мной другая задача: сохранить эксклюзивность, сохранить стиль этого полупустого замка.

Я вообще люблю делать рестораны, которые приносят мало прибыли. Трудно это понять - какой идиот будет это делать? Но тем не менее. Для меня основное целеполагание - это делать максимально интересные проекты.

Для примера - есть Тарковской или Феллини, а есть Голливуд. И продюсер может себе сказать: «Не надо мне больше Голливуда, я хочу создать интересный продукт». Вот, чем я сейчас занимаюсь.

- Есть еще у вас какая неголливудская фантазия?
- Есть идея, которую я уже вот-вот начну реализовывать. Я еще не знаю, в каком месте, но у меня есть предощущение: 90%, что я начну.

- Ресторан?
- Это, к сожалению, ресторан. Эти рестораны мне уже надоели. Вот я сказал на собрании: «Может, мы не будем делать ресторан? Давайте, построим триумфальную арку!» Но, видимо, прагматизм возьмет верх, потому что есть молодые люди, которым нужны деньги, они хотят роста, поэтому, наверно, будем все-таки делать ресторан. Но тогда это ресторан не с таким откровенным предназначением, как обычно. Эксклюзивный ресторан с искусственно ограниченным количеством посадочных мест для экзальтированной, очень тщательно подобранной целевой аудитории - в ущерб прибыли.

- Вы знакомы с Путиным. Понимаете его?
- Нет, не понимаю. Раньше чуть-чуть понимал, а теперь вообще не понимаю. Он изменился колоссально.

- То есть вы не знаете, чего он хочет?
- Никто точно не знает. И я допускаю, что он сам тоже точно не знает. Потому что люди вообще редко в точности знают, чего они хотят. Они только иногда говорят, что точно знают.

- Но мы живем в стране, где от мнения одного человека зависит все.
- Мы не живем в такой стране, мы живем в таком периоде. Это тоже временно.

- А куда мы катимся - в глобальном смысле - вы понимаете?
- Кто «мы»? Россия? Что будет в России - не так важно. Надо думать, что будет вообще с человечеством.

Сергей БАЛКЕВ, Всеволод ВОРОНОВ

Его ресторан «Подворье» называют любимым рестораном Владимира Путина, школу имени им. А.М. Горчакова - современной версией Царскосельского лицея, а Верхние Мандроги – первой в мире туристической деревней. Легендарный предприниматель, известный филантроп и руководитель, отмеченный независимой премией «Шеф Года 2011», рассказал журналисту делового журнала для руководителей Chief Time, как на пустом месте вырастить империю гостеприимства, начав с выращивания поросят, петрушки и лука.

Вы всегда знали, что будете предпринимателем?

…Я же одессит. Расскажу историю.

Мы с папой и мамой пришли первый раз в ресторан, смотрю, за соседним столиком заказали бефстроганов. В одной тарелочке – картошечка жареная, в другой – само блюдо. Картошечку нужно брать вилочкой специальной, а дают ведь еще и вилочку под десерт. Я стал копаться в рецептах, готовить дома, экспериментировать, пока родители на работе. Мама говорит: «Быть тебе, сынок, шеф-поваром». Это был первый звоночек, правда, шеф-поваром я так и не стал – пошел в парусный спорт, на больших (разводит руками) яхтах по морю ходил. А кто на яхте готовить умеет? Там, где одни мужики, – никто не умеет. Мне готовить было интересно, и я взялся за кухню. А кто готовит, тот и на рынок за продуктами ходит (улыбается).

Каким ветром вас занесло в Петербург?

В Питер я приехал в 1976-м. потому что женился на петербурженке, а в 1982-м, перед смертью Брежнева, в стране приняли продовольственную программу – в общем, перестали арестовывать тех, кто на рынке торгует. Сказали: «Торговать – не стыдно». Я как по телевизору эту новость услышал, сразу воодушевился: наконец-то! Помните, как в «Золотом теленке»? Есть 101 относительно честный способ отъема денег у населения. А я поставил себе задачу: способ должен быть не относительно честным, а все-таки совсем честным. Взял в аренду участок под городом и организовал ферму. К делу подошел серьезно: посещал библиотеку, читал сельскохозяйственную литературу, сколько, где и чего выращивать.

Говорят, что стартовый капитал вы сколотили на торговле петрушкой.

Сначала я и правда ставил на петрушку, даже стоял на рынке с секундомером, отслеживал, сколько пучков уходит в час. Думаю: «О, как деньги легко даются». А рядом мясом торговали. «Ну, что мясо». А потом присмотрелся: на мясе-то можно гораздо больше заработать. И занялся мясом – стал выращивать поросят. В конце фермерской карьеры – перестроился на лук: по три-четыре тонны лука в год продавал с прилавка. Ну вот, с лука я получил первую прибыль – чуть-чуть больше, чем зарплата советского инженера. Помню, как на Новый год с гордостью принес домой ветку помидоров и три огурца – товарный дефицит тогда был.

А что с поросятами – не выросли?

Оказалось, что не все так просто.

Конечно, я научился их кастрировать, кормить и даже убивать потом, разделывать, но… Как вы думаете, сколько в день у поросенка прирост?

Кило?

Пятьсот граммов. Теоретически. А у бычка?

До килограмма?

Ну вот (улыбается). И потом, я понял: не мое это.

И решили создать ресторан, в котором обедают короли?

«Подворье» – это целая история!

Я строил себе дом в Павловске, приходит ко мне знакомый и говорит: «Слушай, я работаю в “Пулковской” (гостиница в Петербурге), к нам заезжает группа иностранцев, едут они в Пушкин, а кормить их негде». Я ему: «Ноу проблем, организуем». А в Пушкине было такое кафе – «Янтарь», оно и сейчас есть. Я что сделал? Арендовал заведение, уборщице заплатил побольше, чтобы он убрала почище, цветы купил, расставил по столам, две сумки продуктов притащил с рынка. Да, и пригласил оркестрик из четырех человек – они до сих пор у меня играют. И люди были в дичайшем восторге. Вложений никаких – одна организаторская жилка.

Знакомый зашел в недостроенный дом и говорит: «Зачем арендовать, давай здесь их кормить?». И привез первую группу – из Америки, сотрудники похоронного бюро. У них там деньжищ – во! Я сбегал на рынок, налепили с семьей пельменей, устроили настоящий домашний обед. Все в восторге. Одна группа, вторая, третья. А домик-то небольшой. Был даже случай. Знакомый звонит: «Едет группа, 65 человек». А я только тридцать принять могу, 65 – никак. Они настаивают. Он: «Сделаем так: половина поедет к тебе на обед, другая – в театр. На следующий день – поменяем местами». Тогда я понял, что дело пошло, и решил построить в Павловске ресторан.

Как выбирали место?

Выбирать не пришлось.

На три года мне сдали в аренду участок между Садовой и Парковой – там была свалка. Разрешения на строительство у меня не было, поэтому, когда я начал «рубить», сверху полетели «щепки» – приглашали в Смольный (администрация Петербурга), требовали объяснений и уплаты штрафов.

Как выкрутились?

Я тогда съездил в Кижи, слушал экскурсовода: «Эту церковь разобрали, перенесли сюда по бревнышку и собрали заново». Сообразил. И вот когда ко мне снова комиссия пожаловала, я ей заявил: «Это сборно-разборный модуль, предназначенный для питания населения». Так он у меня с тех пор и числится.

Дайте мне лист бумаги и фломастер – я сейчас нарисую! (берет лист бумаги и делит его на четыре равные части).

Пишу четыре слова: «где», «кто», «что» и «для кого». «Где» – это локейшн и экстерьер. «Кто» – это команда и главарь. Имя – крайне важный элемент. Известный ресторатор – как старый музыкант: он может уже и не так виртуозно играть, но бренд продолжает работать. «Что» – это интерьер, атмосфера, меню, словом, содержание. А «для кого» – это целевая аудитория. Даже сделав все на «отлично», ты легко можешь прогореть на том, что не понял своего клиента.

И все?

А что? Когда ко мне консультанты за советом обращаются, я им говорю: «Десять тысяч долларов отдаете в школу (школа имени Горчакова) – я в течение месяца отвечаю» (смеется).

Платят?

Не часто.

Но слушайте: у гоночной машины четыре колеса, что будет, если на одно из них поставить шипованную резину? Выиграет ли она гонку? Колеса должны быть одинаковыми – все четыре элемента должны быть уравновешены. Мне вот вчера предложили место под заведение на площади Конституции – хорошее место, но я отказал. У меня есть имя, но я понимаю, что ресурса моей команды сейчас не хватит – людей много, но нет менеджера, на которого можно было бы положиться. Поэтому – лучше синица в руках, чем журавль в небе.

Допустим, что есть все элементы, кроме команды. Как подобрать людей?

Есть три качества характера, к которым я подвожу кандидата на собеседовании – это открытость, доброжелательность и общительность. С открытыми людьми приятно и жить, и работать. Профессионализм для меня – не на первом месте. Лучше взять менее профессионального, но открытого. Вот так. Я стараюсь сам собеседовать. Если беседуешь с людьми каждый день, то никуда не денешься – не мытьем, так катанием научишься разбираться, ху из ху. Не бойся ошибиться – ну, выспрашивай подольше, сегодня так, завтра иначе, с левой стороны, с правой.

Неужели каждого сотрудника в лицо знаете?

Когда я встречаю тех, кого не сам принимал, у меня начинается паника: «Кто это? Кто их взял? Все рухнет!». Набрали без меня… теперь мучайся. Испортили всю жизнь! (шутит) А перевоспитывать – очень трудно.

Что вы предпочитаете: ручное управление или делегирование?

Умею ли я делегировать? Скорее нет, чем да. Я делегировал сыну, а он легко делегировал всем остальным. Ездит в отпуска, отдыхает. Я прихожу в ресторан и вижу: меню – не то, что мы два года назад утверждали. «Дима, а ты хоть согласовал?». Он: «Да я не помню, вроде о чем-то говорили». Я не могу четко установить авторство, а должен быть кто-то один, кто за меню отвечает. Нужно воспитывать людей: потратить пять-десять лет, культуру привить, тогда – и доверять можно. А быстро делегировать, говорить: «Сделай!» – это же тебе придется всем говорить, что делать. С ума сойдешь! А если человек – твой единомышленник, ему приказывать не надо – сам сообразит.

Как передать персоналу свое отношение к делу?

Я много беседую с ними – должен быть единый образ, единая терминология.

Может ли написать одну картину группа из десяти человек? Наверное, да, но кто-то должен руководить процессом написания. У великих художников были ученики, и некоторые после смерти мэтров дописывали их работы. Но автор – все равно один.

Некоторые «выписывают» топ-менеджеров из-за границы.

Нет, иностранцев я не приглашаю. Что они могут такого знать, чего мы не знаем? На мой взгляд, это выброшенные деньги. И похоже, что уже не только на мой.

Кстати, о деньгах. Вы как-то сказали, что вам неинтересно их зарабатывать…

Я сказал, что мне интереснее тратить, чем зарабатывать.

Зарабатывают деньги или хотя бы мечтают зарабатывать почти все, а вот тратить… Почему-то об этом даже не задумываются, никто этому у нас, увы, не учит. Нет примеров, нет моды, хотя правильно потратить гораздо сложнее, чем много заработать. Я над своими состоятельными друзьями подтруниваю: «Зачем тебе столько? Куда девать будешь?». Недели три назад встречался с Андреем Рогачевым (создатель продуктовой сети «Пятерочка»). Он сказал: «Чтобы заработать, нужно иметь храбрость, а чтобы потратить – вкус». Людей со вкусом гораздо меньше, чем людей с деньгами. Если я попрошу вас вспомнить истории обогащения, вы вспомните их сотни, тысячи. А попробуйте-ка назвать тех, кто умеет со вкусом тратить?

Трата трате рознь…

Да, можно и помочь, и навредить.

Ведь что главное в жизни? Отличать хорошее от плохого. Глупое от умного, доброе от злого. Правду ото лжи. Это сложнее, чем кажется. Но если ты понимаешь, что такое хорошо и что такое плохо, значит, у тебя есть принципы: вот так я поступлю, а так – нет. И точка. Моего друга сын как-то спросил: «Я окончил университет, что мне делать?». Знаете, что он ответил? «Имей совесть и делай, что хочешь».

Вы уже в детстве умели отличать?

Нет, не думаю. Помню, мне нравилось стихотворение: «Не могу работать я ни в малейшей дозе: я не трактор, я не плуг, я и не бульдозер». Видимо, я тоже хотел жить в достатке и ничего не делать! (смеется).

Просчитываете ли вы рентабельность, затевая новые проекты?

Когда я начинал реставрировать замок БИП (потешный замок императора Павла I), то даже точно не знал, что в нем разместить, – думал, может, галерею какую-нибудь. А мне шептали: «Зачем ты вкладываешь, через три года заберут». В итоге я открыл в замке отель и ресторан, но заранее я не думал, получу ли прибыль с этой реставрации. Сейчас-то получаю, но это не чудеса, а закон жизни: тот, кто заранее начинает подсчитывать денежки, как правило, проигрывает. Вот сын мне говорит: «Давай все просчитаем». Но просчитать все невозможно! Я ничего не просчитываю. Интуиция, чувство, желание. Результата добивается не тот, кто много умеет, а тот, кто очень сильно хочет.

Считаете ли вы себя успешным человеком?

Я не самый образованный человек, но где-то зацепил, что успех – это не обязательно богатство. Может ли быть успешным небогатый человек? Да. Может ли быть успешным несчастливый человек? Нет. Успешен – тот, кто счастлив, тот, кто доволен. А тот, кому не нравится его жизнь, окружающие его люди, – разве он успешен? Мне кажется, что люди, которые многими воспринимаются суперуспешными, – не успешны. Им бывает скучно, грустно… (улыбается)

Мы часто произносим одинаковые слова (успешный – ред.), но понимаем их по-разному.

Интервью Константин Худяков

Сергей Гутцайт родился 23 декабря 1951 года в городе Одесса, Украина. Окончил факультет механизации портовых перегрузочных работ Одесского института инженеров морского флота в 1976 году.

После института будущий предприниматель, по собственному рассказу, приехал в Ленинград и стал торговать зеленью на рынке; позднее он перешел на выращивание свиней, а затем взялся за лук. Первым достаточно серьезным бизнесом Гутцайта в 1980 годах стал артельный пошив и продажа дефицитных в то время детских пеленок.

Долгое время жил в Павловске, где были реализованы многие его проекты; позже поселился в отреставрированном им же доме Ротаста. Также проживал в Крыму, где имеет поместье и виноградники.

В начале 1990 годов у Гутцайта с женой был дом на Славянке, где бывали Путин, Собчак и другие известные люди. Друг Гутцайта стал возить в Россию группы иностранных туристов, которые в этом доме питались едой, которую сам хозяин и готовил. Как-то раз приехало 60 человек, а разместиться могло только 35, в итоге половина группы ушла в Мариинский театр, а половина столовалась у Гутцайта, потом они поменялись. Предприниматель понял, что необходим ресторан; клиентская база для него уже образовалась.

Ресторан был открыт в 1994 году. Первое время одной из основных сложностей было приобретение продуктов, которые Гутцайт сам покупал на рынке в нужном по количеству человек объеме - в стране был дефицит.

Ориентированное на премиум-класс заведение, построенное в русском стиле вблизи Павловского парка, вскоре стало приносить стабильный доход. В ресторане были замечены многие известные политики и бизнесмены.

В ночь на 19 апреля 2011 года главное здание ресторана сгорело, видимо, в результате поджога; ресторатор объявил награду в миллион рублей за информацию о поджигателях.

Восстановительные работы были вскоре начаты и шли быстрыми темпами. В сентябре ресторан, отстроенный на 60-70 %, отметил 18-летие. В 2012 году ресторан был уже восстановлен по проекту архитекторов Ивана и Николая Князевых при участии Владимира Гуловского.

В крепости Бип также открыт ресторан. «Гутцайт Групп» принадлежит немало других заведений Петербурга и окрестностей: рестораны «Ялта», «Старая башня», «Адмиралтейство», «Пивная кружка», пиццерия «Пицца Уно Моменто», сервис выездного обслуживания Oscar-Catering.

Одним из первых благотворительных проектов, взятых Гутцайтом, была реставрация павильона «Круглый зал» в Павловском парке. Как вспоминает Гутцайт, они с женой тогда жили неподалеку, шли мимо и увидели крайне плачевное состояние памятника, и жена воскликнула: «Вандализм!». На следующий же день директор Павловского заповедника Юрий Мудров позвонил и попросил взять памятник «под крыло» во избежание окончательной гибели.

В середине реставрации, по рассказу предпринимателя, пришли представители КГИОП и возмутились тем, что работы ведутся без согласования; но разрешили продолжить их при своем участии советами. С 1998 года Гутцайт арендует здание, где даются концерты. Также восстановил дом Роттаста, в котором поселился; история школы имени Горчакова тоже началась с реставрации дачи Брюллова. Около 2012 года предприниматель занялся Певческой водонапорной башней в Пушкине, которую планируется отреставрировать под еще одно заведение питания.

Крепость в виде средневекового замка, которая имеет второе название Мариенталь, была построена в 1797 году по проекту архитектора Винченцо Бренны. Она располагается на холме у слияния рек Тызьвы и Славянки по адресу: Мариинская улица, 4а. Во время войны крепость сгорела и с того времени стояла заброшенной. В 1971 году по решению Ленгорисполкома разрабатывался проект восстановления крепости под Дом пионеров Павловска, но этот проект не был реализован.

В 2003 году она находилась в крайне плачевном состоянии; Сергей Эдидович тогда рассказывал: «Еще в 1970 годах он был под крышей и не казался таким безнадежным. Мне предложили его восстановить несколько лет назад. Я отказался, сказав, что нет средств. Что я, сумасшедший? А теперь согласился». Поначалу работы шли без согласований и даже проектной документации, за что в 2008 году реставраторам выписали штраф. Предприниматель заявлял, поначалу вовсе не собирался делать там отель и что даже не подсчитывал, во сколько обошелся проект: слишком сильно за время реставрации изменилась стоимость денег.

В публикации журнала «Собака.ru» серии «Лучшие дизайнеры и интерьеры» Гутцайт рассказывал, что старался максимально сохранить небольшие остатки интерьеров и произвести максимально аутентичное восстановление памятника, хотя по оценке портала «Северные крепости» это все же был только ремонт, а не реконструкция. В 2011 году там открылся отель на 250 мест и ресторан.

В 1995 году приятель-француз рассказал Сергею Эдидовичу, что у туроператоров, чьи суда ходят по реке Свири между Онегой и Ладогой, есть проблема - там нечем занять туристов. «К тому моменту, - рассказывает бизнесмен, - я как-то потерял интерес к жизни. Лежал на диване, смотрел телевизор, читал газету. Ресторан приносил стабильный доход, в присмотре не нуждался. Дошло до того, что меня начала пилить жена: „Ты молодой мужик, уже займись чем-нибудь“. Я вспомнил рассказ француза и встал с дивана».

Флотский инженер по образованию, Гутцайт сумел быстро поставить причал на месте заброшенной деревни Верхние Мандроги. Через пять лет там построили «Русскую деревню» по проекту Ивана Князева. В двухэтажных избах-коттеджах расположились гостиница с рестораном, музей водки, жилища нескольких семейных сотрудников; имеется вертолетная площадка, а также псарня, птичник, конюшня, загон для лосей. Проект исходно предназначался на продажу, хотя из-за короткого периода навигации по реке и сомнительно доходен. В 2006 году шли переговоры с Евгением Чичваркиным на эту тему; однако потом Гутцайт расхотел продавать проект, в итоге на начало 2014 года «Русская деревня» остается в «Гутцайт Групп».

Гутцайт рассказывает о появлении помещения под школу, которую он затевал в 1997 году как экспериментальное учебное заведение для детей интеллигенции: «Тогда еще был Греф, он предложил мне отреставрировать дачу Брюллова: „Перекрытия рушатся, потолки падают, выручай! Быстро оформим тебе аренду“. Я сначала отказался, а потом согласился. Понял, что если не возьму этот памятник, то, когда понадобится помещение для школы, его мне просто не дадут». Бизнесмен создавал школу как благотворительный проект. В 2004 году Гутцайт сообщал, что траты на школу, где училось 18 мальчиков, составляют порядка 300 000 $ в год; клуб из 50 попечителей покрывал лишь 10-15 % расходов. По словам Сергея Эдидовича, с этого некоммерческого проекта он получил очень много, например, дополнил и повысил свое образование, учась вместе с детьми.

Летом 2013 года ЗАО «Газпромбанк-Управление активами» приступило к управлению средствами первого в России эндаумента, созданного для поддержки школы.

Сергей Эдидович Гутцайт (р. 23 декабря 1951 года) - российский и украинский предприниматель, филантроп. Среди проектов Сергея Эдидовича известны школа имени Горчакова, ресторан «Подворье», русская деревня Верхние Мандроги, реставрация крепости Бип.

Биография

Родился 23 декабря 1951 года в Одессе. Окончил факультет механизации портовых перегрузочных работ Одесского института инженеров морского флота в 1976 году.

После института будущий предприниматель, по собственному рассказу, приехал в Ленинград и стал торговать зеленью на рынке; позднее он перешёл на выращивание свиней, а затем взялся за лук. Первым достаточно серьёзным бизнесом Гутцайта в 1980-х годах стал артельный пошив и продажа (с участием Германа Хана) дефицитных в то время детских пелёнок.

Долгое время жил в Павловске, где были реализованы многие его проекты; позже поселился в отреставрированном им же доме Ротаста (коменданта Павловска). Также проживал в Крыму, где имеет поместье и виноградники.

Семья

Жена Людмила. Сын Дмитрий - также предприниматель, исполнительный директор холдинга «Гутцайт Групп».

Ресторанный бизнес

В начале 1990-х годов у Гутцайта с женой был дом на Славянке, где бывали Путин, Собчак и другие известные люди. Друг Гутцайта стал возить в Россию группы иностранных туристов, которые в этом доме питались едой, которую сам хозяин и готовил. Как-то раз приехало 60 (по другому интервью, 65) человек, а разместиться могло только 35, в итоге половина группы ушла в Мариинский театр, а половина столовалась у Гутцайта, потом они поменялись. Предприниматель понял, что необходим ресторан; клиентская база для него уже образовалась.

Ресторан «Подворье»

Ресторан был открыт в 1994 году. Первое время одной из основных сложностей было приобретение продуктов, которые Гутцайт сам покупал на рынке в нужном по количеству человек объёме - в стране был дефицит.

Ориентированное на премиум-класс заведение, построенное в русском стиле вблизи Павловского парка, вскоре стало приносить стабильный доход. В ресторане были замечены многие известные политики и бизнесмены.

В ночь на 19 апреля 2011 года главное здание ресторана сгорело, видимо, в результате поджога; ресторатор объявил награду в миллион рублей за информацию о поджигателях.

Восстановительные работы были вскоре начаты и шли быстрыми темпами. В сентябре ресторан, отстроенный на 60-70 %, отметил 18-летие. В 2012 году ресторан был уже восстановлен по проекту архитекторов Ивана и Николая Князевых при участии Владимира Гуловского.

Другие рестораны

В крепости Бип также открыт ресторан. «Гутцайт Групп» принадлежит немало других заведений Петербурга и окрестностей: рестораны «Ялта», «Старая башня», «Адмиралтейство», «Пивная кружка», пиццерия «Пицца Уно Моменто», сервис выездного обслуживания Oscar-Catering.

Реставрация зданий

Одним из первых благотворительных проектов, взятых Гутцайтом, была реставрация павильона «Круглый зал» (1799-1800, архитекторы Ч. Камерон и В. Бренна) в Павловском парке. Как вспоминает Гутцайт, они с женой тогда жили неподалёку, шли мимо и увидели крайне плачевное состояние памятника, и жена воскликнула: «Вандализм!». На следующий же день директор Павловского заповедника Юрий Мудров позвонил и попросил взять памятник «под крыло» во избежание окончательной гибели. В середине реставрации, по рассказу предпринимателя, пришли представители КГИОП и возмутились тем, что работы ведутся без согласования; но разрешили продолжить их при своём участии советами. С 1998 года Гутцайт арендует здание, где даются концерты. Также восстановил дом Роттаста, в котором поселился; история школы им. Горчакова тоже началась с реставрации дачи Брюллова. Около 2012 года предприниматель занялся Певческой водонапорной башней в Пушкине, которую планируется отреставрировать под ещё одно заведение питания.

Крепость Бип

Крепость в виде средневекового замка, которая имеет второе название Мариенталь, была построена в 1797 году по проекту архитектора Винченцо Бренны. Она располагается на холме у слияния рек Тызьвы и Славянки по адресу: Мариинская улица, 4а. Во время войны крепость сгорела и с того времени стояла заброшенной. В 1971 году по решению Ленгорисполкома разрабатывался проект восстановления крепости под Дом пионеров Павловска, но этот проект не был реализован. В 2003 году она находилась в крайне плачевном состоянии; Сергей Эдидович тогда рассказывал: «Ещё в 1970-х годах он был под крышей и не казался таким безнадежным. Мне предложили его восстановить несколько лет назад. Я отказался, сказав, что нет средств. Что я, сумасшедший? А теперь согласился». Поначалу работы шли без согласований и даже проектной документации, за что в 2008 году реставраторам выписали штраф. Предприниматель заявлял, поначалу вовсе не собирался делать там отель и что даже не подсчитывал, во сколько обошелся проект: слишком сильно за время реставрации изменилась стоимость денег. В публикации журнала «Собака.ru» серии «Лучшие дизайнеры и интерьеры» (2011) Гутцайт рассказывал, что старался максимально сохранить небольшие остатки интерьеров (хотя воссозданию они уже не подлежали) и произвести максимально аутентичное восстановление памятника, хотя по оценке портала «Северные крепости» (2006) это всё же был только ремонт, а не реконструкция. В 2011 году там открылся отель на 250 мест и ресторан.